02.04.2024
Каждый петербуржец со школьных лет знает, сколько грамм хлеб входило в ежедневный паек жителей блокадного Ленинграда, куда пропала практически вся мебель в их квартирах и как боролись с расплодившимися крысами. А вот где горожане и предприятия брали воду в условиях неработающего водопровода, обычно умалчивается, хотя это был не менее жизненно важный вопрос.
Казалось бы, что может быть сложного, если город стоит на реке Неве со множеством каналов, протоков и рукавов? В мировой истории есть пара примеров, позволяющих ответить на этот вопрос.
В Западной Европе к хлорированию воды в центральной водопроводной системе стали прибегать после эпидемий холеры, прокатившихся по ряду крупных городов Старого Света. В архивах Гамбурга сохранились документы, в которых приводятся жуткие цифры – только в 1892 году заболевание унесло жизни трети населения Гамбурга (почти 20 тысяч человек). Причиной стала некачественная питьевая вода, поставляемая в дома горожан с реки Эльба. Еще одной жертвой холеры стал Лондон, в котором в 1858 году произошла одна из самых масштабных вспышек болезни, вошедшая в историю под названием «Великое зловоние». Ввиду отсутствия канализации все сточные воды попадали прямиком в Темзу, а оттуда – в краны англичан.
Воду из первых московских и петербургских центральных водопроводов называли «экстрактом из дохлых кошек и собак». Они также не справлялись со своей функцией и могли в любой момент привести к вспышкам инфекционных заболеваний. Вблизи водозаборов находили пристанище домашние животные, продукты разложения которых просачивались в грунтовые воды и попадали в центральный водопровод. Кроме того, в водоемы сбрасывались хозяйственно-бытовые, ливневые сточные воды от населенных пунктов прибрежных территорий.
Проблематика ясна, вернемся к блокаде.
Осажденный Ленинград, по сути, представлял собою крепость с гарнизоном и населением в 2,5 миллионов человек, которая очень быстро столкнулась с недостатком продуктов питания, чистой питьевой воды и топлива.
В результате бомбежек и зимних холодов водопровод почти повсеместно прекратил работу. Жители делали проруби на Неве, но учитывая поток людей, вокруг отверстий нарастали конические ледяные горки. Чтобы зачерпнуть воды, нужно было добраться до проруби, вползая на высокую наледь. Истощенные ленинградцы не раз скатывались назад, прежде чем докарабкаться до цели и, свесившись, зачерпнуть хотя бы полведра.
блокада
«Блокадная книга», написанная в соавторстве Даниилом Граниным с Алесем Адамовичем, сохранила свидетельства детей блокады:
«Я с папой всегда ходила, у нас ведро было и большой бидон. И вот пока довезём эту воду, она, конечно, уже в лёд превращается. Приносили домой, оттаивали её. Эта вода, конечно, грязная была. На еду немножко, а потом на мытьё надо было. Приходилось чаще ходить за водой. И было страшно скользко. Подниматься к проруби было очень трудно. Потому что люди очень слабые были: часто наберёт воду в ведро, а подняться не может».
И все же невские полыньи обеспечивали людей водой для бытовых нужд. Но для снабжения войск питьевой водой этот вариант не подходил. Для промышленности, прежде всего, хлебозаводов, и вовсе требовалась непрерывная подача.
К началу Отечественной войны на Ленинград приходилась одна десятая всей военной промышленности страны. Несмотря на эвакуацию многих заводов, оставшиеся предприятия продолжили выпускать танки, пушки, морские артиллерийские орудия, пулеметы, мины. В январе 1942 года из 68 заводов оборонной, судостроительной и машиностроительной промышленности работали 18; из 70 предприятий лёгкой промышленности – одно. В апреле 1942 года функционировало 50 заводов, в июне — уже 75, еще через пару месяцев – 98. Среди них – Ижорский, Обуховский, Балтийский завод, ЛМЗ «Электросила», «Арсенал», молокозавод, хлебокомбинаты и многие другие.
блокада
Кто же искал и находил воду для них?
После эвакуации геологических организаций в городе из профильных учреждений осталось только Ленинградское геологическое управление, в рамках которого был образован Отдел военной геологии (ОВГ). Перед ним поставили жизненно важную цель – обеспечение водой города и обороняющих его армий (23, 42, 55 и 67 и Приморской оперативной группы).
В ОВГ были образованы две профильные группы — гидрогеологическая и геофизическая, куда наряду с молодыми специалистами, вошла маститая профессура Горного института.
Прежде всего, необходимо было выбрать из кадастра сведения о ранее пробуренных скважинах, обследовать их состояние, производительность, химический состав воды. Этим занимались гидрогеологи, в частности, автор первой гидрогеологической карты СССР профессор Николай Погребов.
Но как бы то ни было, уже заложенных скважин было недостаточно. Под городом залегают породы осадочного чехла на твердом кристаллическом фундаменте, до которого от 150 до 350 м. Все водоносные горизонты — не глубже 200-250 м от поверхности. Но как найти эти участки, лежащие под многослойным «пирогом» суглинков, песчаников, гравийно-галечной смеси? Вот это была уже задача для геофизической группы, которую возглавил молодой ученый-электроразведчик, заведующий лабораторией электроразведки постоянным током ВСЕГЕИ (Всероссийский научно-исследовательский геологический институт) Александр Семенов.
Александр Сергеевич родился в 1907 году в семье крестьянина и в 1927 году поступил на геологоразведочный факультет Ленинградского горного института. Уже на первых курсах проявилась удивительная способность Семенова чутко улавливать самые перспективные направления исследований в разведочной геофизике. Среди всех методов он сконцентрировал внимание на электроразведке, сделав своим основным профилем. Сегодня его называют одним из основателей этого раздела отечественной разведочной геофизики.
Научное кредо ученого укладывалось в короткой, но емкой фразе: «Работать необходимо узко, а мыслить широко». Этот принцип предопределил его последующие изобретения и достижения.
Например, в 20-е годы XX века электроразведку использовали при поисках и разведке рудных месторождений. В 1930 году Семенов провел первые в мире электроразведочные работы для решения гидрогеологических и инженерно-геологических задач. Именно накопленный к войне опыт в этой области позволил ему успешно находить водоупорный горизонт и указывать, где работать буровому отряду Отдела военной геологии.
В результате десятки эксплуатационных скважин на воду были благополучно пробурены на территориях важнейших объектов – хлебозаводов, предприятий и госпиталей. Некоторые из них фонтанировали. Всего в годы блокады в Ленинграде стали действовать тысячи скважин, причем только на участках оборонительных рубежей их было 2300!
Еще одним направлением работы Семенова стал поиск неразорвавшихся авиабомб и снарядов.
Многие из них имели взрыватели замедленного действия, рассчитанные на время от нескольких часов до нескольких дней, поэтому из мест, куда они падали, горожане тут же эвакуировались. Первостепенное значение имело их быстрейшее обнаружение и обезвреживание. Задачу пробовали решить различные организации и научные коллективы, пока Александр Семенов совместно со своим коллегой Олегом Владимировым не предложили надежное устройство. Буквально за одну ночь они изготовили прибор, который испытали на следующий день – на Съездовской линии Васильевского острова они нашли на глубине 7 м стабилизатор, а на 10,5 м полуторатонную бомбу.
Если сначала геофизик выезжал на места поражения на автомашине, то позднее, по причине отсутствия топлива, прибор возили на санках. Работа была крайне опасна. Однажды наступившая темнота и крайняя усталость заставили бригаду под руководством Александра Сергеевича прекратить работу, обследовав очаг поражения до глубины 7 м. Бомба, ушедшая глубже, взорвалась через 15 мин после ухода геофизиков и полностью уничтожила многоэтажный дом.
Прибор Семенова — Владимирова получил широкую известность и активно использовался вне Ленинграда – действующая армия с его помощью искала мины замедленного действия, оставленные противником при отступлении.
Одновременно группа Семенова проводила большую работу для минно-торпедного Отдела Краснознаменного Балтийского флота (КБФ). Она состояла в оценке магнитных и электрических полей для проектирования и изготовления противоминных тралов и подрывателей гальванических мин, а также поиске затонувших судов в Финском заливе и Ладожском озере.
После войны Семенов стал заместителем директора Всесоюзного научно-исследовательского института разведочной геофизики (ВИРГ). Он создал новые модификации и совершенствовал известные электроразведочные методы применительно к решению производственных задач (метод комбинированного профилирования, метод заряда, метод скользящих контактов для выявления рудных пропластков в разрезах скважин). Так, в результате применения новых методов электроразведки и каротажа на 1/3 удалось увеличить запасы месторождения никелевых руд «Ниттис-Кумужье».
В 1946 году он выполнил сверхглубинное электрозондирование. Тогда впервые в истории мировой электроразведки были достигнуты глубины исследования в 10-20 км, в пределах которых была дана характеристика удельного электрического сопротивления пород. Автор 250 научных публикаций и 14 изобретений стал доктором геолого-минералогических наук и Заслуженным деятелем науки и техники.
Семенов понимал, что для развития геофизики в стране первостепенное значение имеет подготовка профильных специалистов. Он выступал инициатором введения в университетах на геологических факультетах специальности геолог-геофизик. С 1952 года более 30 лет ученый, обладающий блестящей эрудицией, огромным практическим опытом и талантом настоящего педагога, возглавлял кафедру геофизических методов разведки ЛГУ. Выпускник первого технического вуза России, по воспоминаниям студентов, всю жизнь был настоящим фанатом инженерного образования.
Александр Семенов ушел из жизни в 1999 году.
Автор – Наталья Таран
Источник – ФОРПОСТ Северо-Запад
